Мемуары Маркуса Вольфа: Опыт прочтения
Часть II.
Как читать мемуары начальника разведчиков и профессионального вербовщика, который говорит вообще только то, что хочет и так, чтобы вы подумали то, что ему нужно? Приходится допустить, что безусловно будут вопросы, на которые там не будет ответа и темы умолчания. Для себя я изначально отметила две из них.
Это его связи с Москвой, почему он был настолько “свой человек” во всей верхушке ГДР? В тексте мне видится в этом его легкая неуловимая ирония и он не слишком скрывает, если не разногласий, то размежевания с советскими номенклатурами. Но ответа, почему ему настолько верили — не будет. Хотя безусловно, он был рослым мужчиной, который говорил на русском языке и умел много пить — на определенном уровне иерархий этого может быть достаточно.
При том, что он был “своим для Москвы”, все же он оставался автономным и как немец и патриот своей родины Германии, и как автономная служба разведки, по своему смыслу нуждающаяся в секретности. При этом абсолютно и перманентно насущным даже для таких стран-полуколоний соцлагеря оставался вопрос “отношения к сталинизму”. Все эти страны были “завоеваны” при Сталине, их спецслужбы были выстроены по лекалам МГБ, и что же? Преступления сталинизма оказываются и остаются важными для Маркуса Вольфа. Но в больших масштабах он пользуется демагогическим советским конструктом, когда свои аморальные деяния сравниваются с чужими аморальными деяниями, а не оцениваются по этической шкале поступков и процессов. Так “преступления в Восточной Пруссии” он сразу же условно сопоставляет с преступлениями нацизма”. Также косвенно и упоминает о неблаговидности поступков своей службы в самом обобщенном сравнении с поступками служб-соперников.
Этическая рефлексия у него касается личных отношений семейно-дружеского круга и профессиональных отношений с источниками информации и агентами. Функциональное наблюдение со стороны, затрагивающее этику как жизненную силу общественных процессов — касается партийной политической жизни, своей страны и СССР, немного — других стран соцлагеря. Большие масштабы для него, в большинстве случаев, оказываются вне личного обдумывания личного же соучастия. Отдельно заметна его ограниченность информационного охвата обстоятельств даже масштабных ситуаций. Объяснений тут может быть два — ограниченность доступа к информации, использование политически ангажированной информации, ограниченность интеллектуальных ресурсов или политически мотивированный умысел, в мемуарах — мотивация утаивания участия в неприглядных событиях.
Второй вопрос, который мне был интересен — связи Штази с Организацией освобождения Палестины. Тут он относительно уклончив и лукав, в большей или меньшей степени от книги к книге. В последних своих беседах, случившихся в 2006 году, он обозначает, что они были — в формате “советников” и инструкторов и это воспринималось как политическая необходимость (то есть распоряжение сверху). И что непосредственно его подразделение занималось только работой в ФРГ и шпионажем за НАТО. Но в своей более ранней биографии, вышедшей в 1998 году, он прямо говорит о том, что его ведомство и его сотрудники внешней разведки непосредственно консультировали ООП и снабжали инструментарием “для вооруженной борьбы”. Единственным условием, по его словам, было — не устраивать теракты в Европе. К слову заслугу в том. что ООП в какой-то момент перестало устраивать теракты в Европе, в другой литературе приписывали итальянским спецслужбам (вполне возможно, что окажутся и другие претенденты). Если такие договоренности у кого-то и были, то вряд ли стоит себе ставить в заслугу такое лицемерие, конечно. Но это 1960–70е годы, еще не изжитое колониальное европейское мышление, в котором европейцев не волнует, что там происходит в бывших колониях, включая Израиль за исключением доступа к разного рода ресурсам.
Тут важное, но мне неудивительное — его отношение к государству Израиль и к про-коммунистической идеологической повестке тех дней. Маркус Вольф был сыном еврея, уже порвавшего связи с сообществом (отчасти вынужденно из-за Второй Мировой войны и фашизма в Германии, отчасти самовольно для творчества и общественной жизни), и сам себя считал немцем, пусть и с еврейскими корнями. Но это был уже т.н. “советский человек”, который не знает национального языка и вообще не интересуется национальной культурой своих предков (как раз связь с германской линией в их семье обеспецчивали и сам язык, и мать. и их выделение именно как немцев в период жизни в СССР), и вдобавок токсично индоктринирован “марксизмом-ленинизмом”.
Так вышло, что я понимаю и первое, и второе, потому что выросла в двух советских номенклатурных семьях, по счастью, на исходе советского периода и индоктринация “трудами ленинизма” была известна, но не успела вторгнуться в неокрепшую ментальную структуру личности. С национальными культурами примерно понятно, но что было с “принципами ленинизма”? В.И. Ленин был авантюристом, интриганом небольшого масштаба, автократом и партийным склончиком, который как удачливый вор и с известной долей случайности оказался рядом с упавшей властью в Российской империи. В его трудах нет никакого глобального или этического смысла. Это рассуждения язвительного склочника, считающего себя идеологом и рисующим масштабные “прожэкты” по наиболее эффективному захвату власти в России и мире. Там нет ни философии, ни идейных принципов. Но “советские люди” с детсва и юности воспитанные на этих сочинениях как на “святых книгах”, без выделенного времени и сил на историческую, этическую рефлексию, были не способны это увидеть.
Отчего такое отступление от темы? От того, что Маркус Вольф привычно говорит о “ленинских партийных идеалах” так, как будто бы они вообще были, и как будто были какие-то программные труды или поступки, очерчивающие минимально понятную этику. Не говоря уже о том, что “члены партии”, которые были подпольщиками, а иногда диверсантами и экспроприаторами, какое-то время имели понятия внутренней чести между членами партии (это обычно для закрытых структур), но не распространяли этических правил на всех остальных (это тоже логично для закрытых структур, почему они и не должны быть власть где бы то ни было). Также и с большими политическими масштабами и процессами — Маркус Вольф описывает их так, упоминая вскользь и частично, как будто припоминает, что об этом говорилось на кратком политинформационном выступлении рядового сотрудника и спущено в идеологической инструкции от советских товарищей. Ему или неважно, или неинтересно, что происходило на самом деле, он берет удобную часть истории и к ней привязывает обоснованность действий своей службы.
Итак, про отношгение к государству Израиль — оно было абсолютно без сантиментов и без рефлексии, и в русле картонной советской идеологической парадигмы. И с ООП его ведомство и его непосредственное подразделение дружило, как обычно, выделяя особенные личные отношения с тем или иным лидером. Личные отношения начальников спецслужб или подразделений разных стран или регионов мира — это еще один момент, который я выделила. До какой-то степени имеют значение личные отношения, но в большей степени именно личная репутация (и характеристика, которую про тебя сочинили в ведомствах контрагентов).
Личных противоречий по поводу возможной анти-израильской деятельности у него абсолютно не было, он считал себя немцем, хотя и “сыном еврея” (в свою очередь, его отец в анкете с национальностью написал как-то “диссидент”). Он похоже действительно смотрел в советский период деятельности на Израиль не как на землю, к которой мог бы иметь отношение, а как на политически-враждебное государственное образование, относящееся к враждебному клану “стран Запада”. Это потом появился некоторый интерес, во время Поворота и социальных рисков, и он даже ждал внятного приглашения — но его “прокатила” социалистическая по характеру израильская бюрократия с ее внутренними интригами, вполне высокомерно. Так во всяком случае, это выглядит в его рассказе.
Помимо этого интересен был так же факт помощи сотрудников его ведомства в строительстве спецслужб в странах Африки, в Латинской Америке и на Кубе. По сути именно его ведомство выстраивало структуры спецслужб с нуля в пост-колониальных странах. Также, и часто по просьбе СССР, службы ГДР снабжали эти самые пост-колониальные спецслужбы оборудованием и техникой. После чего, что выходило, то выходило. Он сам в своих книгах пишет о необходимости парламентского контроля над спецслужбами, отмечая даже, что в странах Запада до какой-то степени он существовал, что делало эти самые службы чуточку моральнее (не прямо так он этого сказать не мог, но признавал функционал и необходимость такого механизма).
***
В мемуарах человек обычно сводит счеты или рефлексирует, или и то, и другое. Личная рефлексия, ради чего это все, была и у Маркуса Вольфа. После шока от Поворота, когда он внезапно стал номенклатурно никем (для генералитета это потеря места и всей семьи в сословии) и мог опираться только на свою репутацию, ему надо было обозначить свою роль для репутации уже в новом мире и для себя лично, благо он все-таки принадлежал к интеллектуалам, а не, допустим, к бывшим десантникам (к слову сказать, его готовили в десантники-диверсанты, но поскольку все предыдущие выпуски были схвачены и убиты, то решили кого-нибудь из юных диверсантов Коминтерна все же поберечь). Что для него и для круга, к которому он считал себя причастным было важно? Это антифашизм в пост-фашистской Германии.
Маркус Вольф часто обвиняет и власти ФРГ, и ее аппарат спецслужб в том, что они принимали на работу бывших нацистов. И часть из них именно Штази старалась раскрыть публично, чтобы закрыть возможность карьеры или опосредованным образом, отправить в тюрьму. Про свой аппарат он говорит, что принципиально не брали бывших нацистов. Вероятно, это правда. Про агентов в их множественных разновидностях тоже говорит, что не брали, за одним исключением (бывшего члена СД). Однако же в других книгах и по другому поводу он упоминает, что его службе удавалось склонить к сотрудничеству, пусть и вынужденному, бывших членов национал-социалистической партии, используя компромат против них. И тут же добавляет, что СССР пользовался этим методом гораздо чаще и гораздо менее щепетильно.
Еще одна общая германская тема, объединявшая ГДР и ФРГ в большом идейном смысле это вывод “война не должна начаться в Германии” применительно к первой половине 1980х годов. Это было время, когда к власти пришел смертельно больной Андропов с гораздо более параноидальным взглядом на мир, а в США как раз президентом оказался вполне прямолинейный Рейган. И обе тогдашние “сверхдержавы” использовали расчлененную Германию как полигон, в том числе для ядерного оружия. Немцы с обеих сторон от границы были смущены и напуганы, включая спецслужбы и политиков.
Одно небольшое открытие для меня, и к социальной антропологии советских элит и режимов оказалось то, что ГДР была по сути колонией СССР. Вся политическая элита была воспитана в метрополии — Коминтерне и СССР, и ориентировалась на нее. Самостоятельную политику, ни внешнюю, ни внутреннюю проводить было невозможно (максимум — автономия через секретность в каких-то ведомствах, где это сделать проще, например в разведке). На этом поле и ГДР, и СССР обманывали друг друга, но силы были иерархически и по весу неравны. Потому Брежнев запретил ГДР сближаться с ФРГ, но сам СССР с ФРГ сблизился. Это примерно как бурно ругать экс-мужа своей подруги, а потом открыто закрутить с ним роман или даже выйти замуж.
Второе про советские элиты. Вы видите, где происходит сцена, где ничего не происходит и все в партере? Это элитный дом отдыха в Болгарии для партийной элиты социалистических стран и их семей. (Поскольку болгарские спецслужбы управляли даже бабой Вангой — напополам с советскими, то не сомневаюсь в прослушке и т.д. и этого дома отдыха.)
И каждый день туда прилетал самолет из Москвы, со свежими партийными газетами, на и что еще им было надо. Конечно, за государственный счет или счета. Но при этом, у кого в приоритете с уст лилась патетика об идеалах классовой борьбы вообще, и не только пролетариата? У этих самых отдыхающих за госсчет с невообразимыми для жителей их стран привилегиями и доступом к бытовым ресурсам. Открытие тут то, что автор этого вновь не замечает, потому что это все привычный ход вещей. Плюс вновь колониальность порядков в аппарате и организация сословных знакомств и связей семей колониальных элит.
Так-то Маркус Вольф рассказывает тут о своей осторожности, компетентности и предусмотрительности. СССР был заинтересован в том, чтобы две Германии не стали друг к другу ближе. (Берия предлагал еще в 1953 план конфедерационного объединения Германии при условии ее нейтралитета, но советские немцы-лидеры того этапа не стали разговаривать с его представителем, а потом Берию арестовали.)
Еще раз упомяну про развал соцрежимов. В ГДР был, оказывается, примерно такой же экономический кризис, как и в СССР, при всей твердолобой верхушке, а не сравнительно либеральном Горбачеве. У них все сыпалось… тому же Маркусу Вольфу не смогли издать второе издание его книги, потому что не было валюты на закупку бумаги! Это чем закончилось то сословное расслоение при социализме.
***
В части описания сугубо ведомственной работы внешней разведки, у Маркуса Вольфа видны как его лаконичные выводы, что у правилах работы спецслужб, что об отношениях разведки и политиков. Но также заметны в описаниях профессионально-деформационные конструкты, которые он иногда не сразу раскрывает как таковые и не так определенно. Например, что условно “хейтеры не всегда заговорщики”, люди или социальные слои, или целые государства в виде своих политиков могут тебя не любить, но это не значит, что они непременно хотят тебя (лично или целое государство) уничтожить. Но в советской идеологической парадигме, к которой он тоже принадлежал, это было одно и то же. А он то кажется, что верил, то кажется, что воспринимал как политическую необходимость.
Из того, что он достаточно ясно формулирует, применительно к профессии, чему научился и что важно:
- не принимать желаемое и ожидаемое без проверки за действительное
- чтобы узнать о ком-то, спрашивать не его, а окружение (не всегда сработает, но для ориентации во внешнем сюжетном поле — да)
- не кидаться за более привлекательной частью цепочки, если это приведет к жертвам других звеньев (особенно при обломе цели по первой)
- надо сопротивляться давлению начальства, поступающего по своим прихотям, выдаваемым за политическую неободимость (истории с давлением на перебежчиков в период соревнования перебежчиками)
- вопрос баланса расхода ресурсов и полученного эффекта. Если не в пользу эффекта — значит, на каком-то уровне существует критическая ошибка.
Также по его мемуарам все-таки видно, что это “подлая профессия”:
- чтобы убедить человека, обманываешь его и его жену, что их ждет арест
- чтобы завербовать, арестовываешь по пустяку и осуждает на 8–9 лет, после чего вербуешь. Человек работает на тебя, потом на твоего противника. Потом ты публикуешь мемуары. где указываешь его имя и сколько денег он получил. Немного завистливой щепетильности по деньгам агентам, своим или чужим, кто сколько получает.
- его знаменитый “ромео-тренд”: не лучше и не хуже обычного романа вне брака, но зависит от личного отношения внутри отношений
Маркус Вольф, конечно, задавался вопросом после крушения соцлагеря “Это что, все было зря?”, но не в автобиографии 1998 года (после тюрьмы, где отпинался за 11 дней, и более расслабленно). Выстроенная им служба считалась лучшей/одной из лучших разведок мира и он объясняет это коммунистическими идеалами, но в аргументах уровня религии, а его соперники объясняли жесткостью правил при диктатуре.
Можно, конечно, сказать, что у спецслужбы при диктатуре есть шанс превратиться в религиозно-военный орден, но при ограниченности набора и численности (для разведки в узком смысле это еще реально, для политической полиции уже нет). Но отделить эффект политиформации от суровости правил сложно. Однако есть реальная причина сохранения веры сотрудников — тут в идеалы коммунизма, хотя еа практике может быть любая идеология с религиозным значением. И Маркус Вольф невольно это показывает. Это чувство морального превосходства. Просто как гарантия отсутствия моральных сомнений, не говоря уж о чувстве превосходства над противником.
Тем не менее, правильный ответ — нет, даже если вы верите, что вы хорошие, вы необязательно хорошие, и второе — не это делает вас лучшими в этой сфере. На короткой дистанции уверенность в себе/своих дает фору, потом этого все равно будет мало. Не говоря уже о том, что если это неправда, то правда подорвет и ряды, и будет подтачивать изнутри личности. Мифологическое сознание всегда знает про свою жизнь правду и способно влиять на сюжет и обстоятельства, когда ты просто однажды сделаешь не тот выбор.
Моя большая благодарность всем обстоятельствам, позволившим написать и опубликовать этот труд.
(с) Галина Бедненко, 2023